— Понятно. Никого не удивляет, что мой брат первым нашел дорогу, верно? — Лев каким–то образом умудрялся пересекать варп даже до того, как зажегся маяк на Фаросе.

— Нет, не удивляет. Но я бы многое отдал, чтобы узнать, как ему это удается.

— Я тоже. Секретов следует опасаться. Мы все повинны в том, что хранили их; мы все видели их губительную силу и те несчастья, к которым могут привести тайны.

Жиллиман подумал об атамах, запертых в хранилище. Он знал, что сказал бы Лев по их поводу. Но его беспокоила и собственная неспособность решить, что именно сделать с этим оружием. Возможность использовать кинжалы против врага не давала ему их уничтожить. Угроза, которую они представляли, заставляла держаться на расстоянии. Состояние неопределенности было противно примарху. Именно уверенность позволила ему выковать Ультрамар. Уверенность служила фундаментом всех его действий. Точкой, в которой теория воплощалась на практике.

Империум Секундус не был порождением уверенности. Этот изъян подточил основание их замысла, превратил его из возможности спасения в ересь.

— Мы знаем, куда именно зовет нас Лев? — спросил Жиллиман.

— Да. На планету Тринос в системе Анесидоракс.

— Это совсем не похоже на дорогу к Терре, — нахмурился примарх.

— Не похоже.

— Есть предположения?

— Мы не знаем, каким образом Лев получает информацию. Мы… — Прейтон замялся.

— Говори, — велел Жиллиман. — В этом вопросе мы солидарны.

Мы не доверяем его источникам, какими бы они ни были.

— Нет, не доверяем.

— Но мы верим в то, что Лев сохранил верность Императору.

— Абсолютно верно.

Независимо от того, насколько накалились их отношения на Макрагге, вопросы верности можно было не обсуждать. Они спорили о методах ведения войны.

В итоге Эль’Джонсон смирил свою гордыню, отчаянно пытаясь доказать, что Император все еще жив. Для человека с характером Льва подобный поступок был сравним с героическим.

«Теоретически передача астропатического сигнала на такое расстояние через Гибельный шторм это очень рискованное и затратное мероприятие. Лев не сделал бы этого, если бы не был абсолютно уверен».

«Практически мы должны довериться ему».

— И все–таки совершим прыжок до Триноса.

— Да.

— Я согласен. Но дорога будет не из легких.

Анесидоракс находился на расстоянии большем, чем кто–либо осмеливался пересекать с момента начала Гибельного шторма. Потребуется много коротких прыжков, это утомит навигаторов. Если, конечно, не использовать пленных.

— Альтернатива еще менее приятна, — заметил Прейтон.

Жиллиман мельком взглянул на дверь в камеру для допросов и раздраженно поджал губы.

— Я бы хотел, чтобы ты кое–что увидел, — сказал он. — Пойдем.

Он провел Прейтона в камеру. Навигаторы улыбнулись, с издевкой приветствуя своих тюремщиков.

— Анесидоракс, — произнес примарх. — Вы проведете нас туда.

— Проведем, — откликнулась Некрас, — ибо такова воля богов.

Она говорила быстро и исступленно. Ятиний смеялся.

— Ваше желание принести себя в жертву поражает, — сказал Жиллиман.

— Вы нам не доверяете, — произнесла навигатор.

Она подалась вперед, будто бы желая, чтобы жгучий свет опалил её. Жиллиман не стал им представляться, но по размеру силуэта пленники легко могли догадаться кто с ними разговаривает. Они не выказывали ни малейших признаков трепета и ужаса, которые охватывает смертных в присутствии примархов. Они слишком глубоко утонули в экстатичном поклонении куда более могучим существам.

— Нет, — ответил примарх. — Не доверяю.

— Мы проведем вас к Анесидораксу, — сказала Некрас. — Клянусь.

Блеянье Ятиния превратилось в молитвенные завывания.

— Мы доставим вас туда за один прыжок, — продолжала Некрас. В ее улыбке читалось столь извращенное исступление, что космодесантников в углах комнаты передернуло от отвращения. — Я уже вижу дорогу до Триноса.

— Я не упоминал Тринос.

— И не нужно. Боги сказали, куда идет ваш путь. Вы отправитесь на Тринос. — Последнюю фразу навигатор сказала так, будто хотела добавить «хотите вы этого или нет».

Жиллиман переглянулся с Прейтоном, и воины снова покинули камеру.

— Они хотят отвести нас именно туда, куда зовет Лев, — сказал примарх, как только дверь захлопнулась.

— Тревожный знак, — отозвался Прейтон. — Но я бы предложил придерживаться плана. Её слова могут быть попыткой сбить нас с толку,

— Согласен. Но я не думаю, что она лжет… Теоретически один прыжок через варп потребует куда меньше ресурсов, чем несколько более коротких переходов.

— Теоретически могут быть непредвиденные потери, значительно превышающие наши ожидания.

Жиллиман кивнул, размышляя над тем, что смог разглядеть в навигаторах. Невероятный фанатизм, который можно было рассматривать как специфичную форму честности.

— Они говорили правду, — сказал он. — Какими бы ни были их подлинные цели, они найдут дорогу на Тринос.

— То есть мы все же воспользуемся их помощью?

Похоже, эта мысль привела Прейтона в ужас.

— Нам нужно добраться до цели. Несущие Слово хотят провести нас туда. Когда твои цели совпадают с вражескими, пусть враг работает над их достижением.

Двери камеры для допросов в очередной раз открылись перед примархом.

— Подготовьте их к работе! — приказал он страже, после чего перевел взгляд на навигаторов. — Посмотрим, чего стоят ваши клятвы.

— Боги приведут тебя туда, куда суждено, — сказала Некрас ему вслед. — Ты идешь по уготованному пути.

Дверь захлопнулась, отрезав примарха ото всех звуков, доносившихся из камеры. Жиллиман шагал по коридору в сопровождении Прейтона. Стены содрогались от их тяжелой поступи, а вовсе не от последних слов Некрас. Её слова не звучали в голове у Жиллимана, не повторялись в ней раз за разом.

Примарх прошел целых пятьдесят метров, прежде чем признал бесполезными попытки убедить себя в этой лжи.

— Мы получили подтверждение: враг — это корабль, — объявил Кармин.

Сангвиний разглядывал изображения на пикт–экранах на мостике «Красной слезы». Сигнал был нечетким, с сильными помехами. Раз в несколько секунд системы, пытавшиеся обработать информацию о противнике, перегружались, и экраны гасли. Иногда они искажались, тогда гололитические проекции и сводные данные приобретали новые очертания — вопящее нечеловеческое лицо, когтистые лапы.

Но по крайней мере, поле Геллера «Красной слезы» держалось. Попытки вторжения удалось отбить. Остальному флоту повезло меньше. На многих кораблях еще шли бои, но контроль удавалось удержать. Строй Кровавых Ангелов держался настолько хорошо, насколько можно было ожидать в условиях варп–шторма.

— И что это за корабль? — спросил Сангвиний. Большая часть информации в сводках была полной ерундой. Ему хотелось в это верить.

— Мы не знаем, — ответил Кармин. — Мы не можем даже с точностью установить его размеры, не говоря уже о конфигурации.

«Огромный» — вот все, что можно было сказать по Данным с приборов. Вражеский корабль был колоссальной черной тенью в варпе. «Мрачный» сразился с ним и исчез.

— Насколько близко «Мрачный» к нему подошел? — спросил Ангел.

— Не можем дать точных данных, — отозвался Мот.

В его тоне одновременно читались раздражение и вина. — Ближе, чем были мы, когда подвергались обстрелу. Больше ничего сказать нельзя. — Он замолчал. — «Мрачный» продержался меньше минуты.

«Такая мощь», — подумал Сангвииий.

— То есть он не атаковал нас в полную силу?

— Да, я тоже так подумал, — согласился Кармин.

— Или он был дальше, чем мы предполагали, — сказал Мот.

Сангвиний снова посмотрел на экраны. Они давали неполную картину, но даже отдельных мазков хватало, чтобы представить себе картину в общих чертах. Корабль был огромным и с легкостью рассекал не–пространство варпа. Сангвиний вцепился взглядом в данные анализа остаточного следа после прохода врага. Это было направление, по которому мог двинуться флот. Первый и единственный ориентир с тех самых пор, как они нырнули в пучину Гибельного шторма