— Ты знаешь, где мы? — спросил Ангел.

— Лев не стал посвящать меня в детали маршрута, — ответил Конрад. А затем услышал слова Сангвиния до того, как тот их произнес:

— Мы над Давином.

— О. Мне даже интересно узнать причину по которой ты решил меня вызволить.

— Что там, внизу? — Сангвиний проигнорировал реплику брата.

— А вы не пытались сканировать поверхность? Робаут просто обязан был это сделать. Я бы спросил у него.

— Результаты сканирования ничего не показали. Что ждет нас внизу, Конрад?

И тут в дело вступила неоднозначность фразы. Варианты будущего начали множиться вокруг слова «нас». В одном случае Сангвиний имел в виду себя и Кёрза. В другом речь шла о триумвирате примархов. Грядущее делилось раз за разом, а затем снова объединялось в критично важных эпизодах. Единственной константой была смерть. Она объединяла все.

Но тем не менее в мыслях Ночного Призрака клубился туман вероятностей.

— Я не знаю, что там на поверхности, — сказал Кёрз. — Откуда? Я даже не знал, что мы на Давине, пока ты мне не сказал.

Он и не должен был обладать этими знаниями. Дар предвидения примарха был сфокусирован на его собственной гибели и ближайших мгновениях. Нет, он никак не мог знать, что происходит на Давине. Однако его это беспокоило. Незнание служило напоминанием о недавней пустоте перед глазами. Никакой реальной причины для проведения параллели между этими случаями не существовало, но при этом Кёрз чувствовал связь, отчего беспокойство холодными змеями струилось по венам примарха. Губы сжались, превращая улыбку в гримасу. Это неправильно. Он — Ночной Призрак. Он несет кошмары и смерть во сне. Он должен внушать беспокойство, а не страдать от него.

— Я полагаю, внизу нас ждет судьба, — сказал Ангел.

— Твоя или моя?

— Как Хоруса.

— Ты не ответил на вопрос.

— Думаю, это судьба в принципе.

Кёрз услышал свой ответ до того, как зашевелил губами. Неизбежность этих слов делала их истиной, хотя он и не понимал почему.

— Думаю, ты прав, — сказал Конрад. Истина и неопределенность столкнулись друг с другом. Беспокойство усилилось.

Сангвиний склонил голову набок, прислушиваясь к разговорам в эфире. Его лицо посуровело.

— Робаут возвращается на «Самофракию», — сказал крылатый примарх.

— Похоже, тебя это беспокоит.

— Лев собирается разбомбить Давин циклонными торпедами.

И снова слова всплыли в разуме Кёрза до того, как были сказаны. Беспокойство достигло пика. Будущее обрушилось на него пламенным потоком из точки крайне важного разветвления. В одном варианте Сангвиний стоял на поверхности Давина. В другом планета разлеталась на куски под залпами Льва. Был и еще один вариант, самый нечеткий и маловероятный, едва заметный на самой границе возможного. В нем совершались обе предыдущих вероятности.

— Зачем ты решил меня освободить? — спросил Кёрз.

Ощущение, что Сангвиний заберет его с собой из этой клетки, за несколько последних секунд стало столь четким, что граничило с неизбежностью. Но причины, по которым Ангел на это решится, пока оставались скрытыми — они мерцали и исчезали за секунду, затягиваясь в водоворот неопределенности, окружавшей Ангела.

Завыла сирена. На лице Сангвиния больше не отражалось сомнений. В глазах загорелся огонь решимости.

— А ты не понял? — вопросом на вопрос ответил он. — Потому что ты не умрешь на Давине. И я тоже.

Ангел вышел из камеры и обратился к стражникам, стоявшим в нескольких шагах от двери.

— Я забираю пленника с собой, — сказал он. — Подготовьте его к транспортировке.

Темные Ангелы не спешили исполнять приказ.

— Мой господин Сангвиний, — поклонился один из них, — мы не получали соответствующих распоряжений.

— И не получите. — Звуки сирены катились по коридорам. «Непобедимый разум» выходил на позицию для бомбардировки. — У меня нет власти над вами. Тем не менее я отдаю вам приказ. И не потерплю неповиновения.

Сангвиний положил руку на рукоять Карминового клинка. Оружие оставалось в ножнах. Жест был скорее напоминанием, чем угрозой, — Ангел не собирался вредить легионерам. Кроме того, простые космодесантники физически не могли противостоять примарху. Он развернул и поднял вверх крылья, заполняя собой весь коридор. Сангвиний возвышался над Темными Ангелами.

— Действуйте так, как велит вам честь, — сказал он. — Знайте, что ответственность за последствия несу я, а не вы. То, что грядет, не в вашей власти.

Легионеры не шевельнулись, но и не потянулись за оружием.

— Знайте также, — продолжил Ангел, — все, что я делаю, я делаю ради Империума. И Лев тоже. Ничто из того, что произойдет сейчас, не изменит этого.

— Мы не можем дать вам пройти, мой господин Сангвиний, — наконец произнес один из стражей.

— Я понимаю, — был ответ. — И это вызывает мое уважение.

Сангвиний вытащил Карминовый клинок из ножен и плашмя ударил им по шлему легионера, расколов керамит и заставив воина пошатнуться. Затем примарх резко развернулся и схватил второго космодесантника прежде, чем тот успел выстрелить. Ангел оторвал стражника от земли и бросил в стену. Он зашипел сквозь зубы, злясь на себя за то, что ему приходилось делать в силу необходимости, и оглушил обоих противников ударами плоской стороны клинка.

— Простите меня, — сказал он и прошагал в небольшой отсек, расположенный чуть дальше по коридору. Там располагался пост охраны. Примарх зашел внутрь, сорвал крышку с пластального сундука и забрал оттуда цепи и нейроколодки, после чего вернулся к Кёрзу и принялся молча перезаковывать Ночного Призрака в новые кандалы. Сирены продолжали выть, отсчитывая время до уничтожения Давина.

— И что, никаких угроз — спросил Кёрз. — Никаких предупреждений, что я умру сразу же, как только попытаюсь сбежать?

— А куда тебе бежать, Конрад?

— И то верно. Нам ведь обоим не удастся скрыться, так?

«Может, и не удастся», — подумал Сангвиний. Но он не был уверен, и это дарило надежду. Переплетения судеб стянулись на Давине в тугой узел. Он чувствовал, что его действия предопределяются событиями, которые разворачивались в будущем, колоссальными и неостановимыми, и вели к результатам, которые он не мог предсказать. Но на Пирране ему удалось разрубить такой узел. И появилась возможность, которую он держал в секрете, боясь погасить драгоценный и вместе с тем бесконечно слабый огонек. Ангел надеялся, что вскоре эта искра разгорится достаточно сильно, чтобы о надежде можно было рассказать.

Сангвиний снял Кёрза со стены и сковал ему руки за спиной, но оставил ноги свободными. Ночной Призрак склонил голову набок, прислушиваясь к вою сирен.

— Похоже, твое время на исходе, — сказал он.

— Нам хватит, — ответил Сангвиний.

Он подумал о том, что Кёрз сделал с его сыновьями. Вспомнил Сангвинарных Гвардейцев, погибших на Макрагге, и Азкаэллона, потерявшего руку. Подумал о ярости, охватившей его при виде преступлений, совершенных братом. А затем сделал то, что нужно было для Империума и отца — схватил цепь, прикрепленную к ошейнику Ночного Призрака, и побежал по коридору, таща его за собой.

Кёрз рассмеялся, когда они пронеслись мимо оглушенных стражников.

— Ты изо всех сил стараешься меня порадовать, брат.

— Сангвиний! — из вокс-динамика раздался крик Льва. — Что ты творишь?

— То, что должен. Так же, как и ты. Но ты ошибаешься.

— Ты сеешь вражду между нами. Это безумие.

— Нет. Это необходимость. Такова судьба. — Ангел отключил связь, оборвав гневный вопль брата.

В следующий миг он открыл канал связи со своими магистрами, радуясь, что отдал приказ готовиться к высадке до того, как отправился на «Непобедимый разум»

— Запускайте десантные капсулы. Немедленная высадка в окрестностях храма. Всем отделениям — вперед!

Они с Кёрзом продолжали бежать по коридорам корабля Темных Ангелов, торопясь к ангару, в котором ждал челнок примарха. Ночной Призрак продолжал хохотать. Его веселье только усилилось, когда Лев отправил своих легионеров на перехват, и Сангвиний раскидал их в стороны. Сангвиний чувствовал, как узел судьбы затягивается все туже с каждым новым поверженным легионером, как все больше вариантов будущего исчезает, задыхаясь в его объятиях. Он не знал, как далеко готов зайти Лев, чтобы остановить побег. Сангвиний испытывал на прочность тонкую нить доверия, только-только начавшую возникать между братьями.